Официальный сайт компании HOCK Training
Письмо-обращение (январь 2010)
Здравствуйте! Пишет Вам Янковец Виолетта Александровна, мама заболевшего ребенка Янковца Ярослава.
О том, что есть такая организация, я узнала случайно, услышав разговор врача и матери больного ребенка. Долго думала и все-таки решилась просить о помощи в приобретении импортных медикаментов. Результаты обследований у нас неплохие, позволяют говорить о полном излечении. Надеюсь, самое страшное сын уже прошел. В течение всей первой консолидации температура поднималась до 38-39,6. При этом анализы ничего страшного не показывали. После 2-х недель лечения антибиотиками температура проходила на 5 дней, а потом всё сначала. Казалось, выхода из замкнутого круга нет. Ярослав ничего не ел, мало пил. Радовало только то, что настроение было хорошее. Ребенок бегал, прыгал, смеялся, не чувствуя высокой температуры. Вечная рвота, огромные впавшие глаза приводили меня в полное отчаяние. С горем пополам 4 января 2010 года мы перешли на следующий этап лечения. Сейчас Ярослав выглядит неплохо. Было время, мне казалось, сын походил на узника концлагеря. Страшно и больно вспоминать …
Наверное, надо начать сначала нашу историю. Началось все в августе 2009 года. Сын начал жаловаться на боли в ножках. Когда мы шли в детский сад, просился на руки, а я думала, что он просто не хочет идти. Слабость, недомогание я списывала на капризы. В остальном ничего не изменилось. О том, что нам нужна помощь, я поняла, когда он стал очень бледным, и увеличились лимфатические узлы.
К сожалению, я упустила начало болезни из-за приготовления в школу старшего сына Максима, которому 10 лет. Он удачно сдал экзамены (тестирование) и был зачислен в хорошую гимназию, в Бобруйске их всего лишь три. Покупка школьного, спортивного костюмов, портфеля и всех школьных принадлежностей отняли много времени. Сыну хотелось быть на высоте. Вот в это время нас и настигло горе.
В поликлинику с Ярославом мы обратились 7 сентября сдать кровь. Через 3 часа нам позвонили и попросили прийти за ответом, где дали направление на консультацию в городскую детскую больницу. Там Ярослава сразу забрали в реанимацию. Осмотры, консультации врачей, иностранные слова, значения которых никто доступным языком не объяснил. Кроме слова «РАК», мы так ничего и не поняли. Мы с мужем думали: «Это конец!». Теперь я понимаю, что они сами ничего толком не знали. Вечером, когда сын был в реанимации, разговаривать друг с другом никто не мог. Куча вопросов к себе. Где я ошиблась? Правильно ли я его кормила? Почему раньше не повела к врачу? За что? В чем ребенок виноват? Могла ли я предотвратить лейкоз?
Утром поехала в больницу, чтобы отправиться в Могилев. Ярослав был в коричневую точечку. Медицинская сестра объяснила в машине, что это петехии от крика. Реаниматолог, ехавший с нами, сказал, что болезнь запущена и смотрел на Ярослава с таким сожалением, словно шансов выжить у него нет. В приемном отделении от страха я не могла вспомнить дату рождения сыновей. Только после разговора с гематологом смогла нормально объясняться. Слава Богу, в Могилеве нас встретила зав. отделением Ясковец В. А. . Вот она и ознакомила меня со всем, что необходимо знать, чтобы помочь моему мальчику, рассказала, как будет проходить лечение.
Ярослава мы планировали и долго ждали, когда прилетит аист. Разница между детьми — семь лет. Муж бросил курить, съездили на юг отдохнуть. Я купила кучу литературы: что кушать, какие витамины пить и т. д. Наконец, чудо произошло — я забеременела. Беременность протекала тяжело, большую часть времени провела в больнице. Малыш родился здоровый, весом 3890 г и 54 см рост. Нашему счастью не было предела. Ярослав рос спокойным мальчиком и не болезненным. Кормила грудью до 1 года и 3 месяцев. Сынок радовал нас «агуканьем», и мы вчетвером были счастливы, хотя жили в съемной квартире на одну зарплату, но с большими планами на будущее. Наверное, о первых зубах, шагах и ссадинах не стоит писать. В детский сад сынок пошел в 2 года и 7 месяцев без слез и проблем. Мы очередной раз удостоверились, какая у нас растет умница. Ярослав проходил в сад год. Когда заболел, там тоже ничего не заметили. Никого не смущали бледность, быстро утомляемость, немотивированные подъёмы температуры тела. Ведь там работают медицинские работники. Я ни в коем случае никого не обвиняю. Анализируя все прошедшее, не могу понять, почему ни я, ни другие не видели, что ребенок болен?
Ярослав рос, развивался, брат учил играть в новые игры, из-за чего у них были частые ссоры. Летом после сада, ходили купаться на реку, строили из песка замки, благо от дома до речки всего 400 м. Сыновья очень любят рыбачить. В нашей семье у всех есть удочки, спиннинги, даже у Ярослава — самодельный. Мы много времени проводили на природе. Зимой старший сын с папой на коньках, а мы с младшим с горы на санках катались. В этом году несколько раз и всего на полчаса ходили на любимую горку. Я давно не видела такого смеха, счастья, радости на лице сына. Как много бы я отдала, чтобы слышать этот смех ВСЕГДА. Сейчас я радуюсь каждому утру, каждой мелочи, даже когда несколько недель лежим в больнице. Мой сын живет, а все проблемы не имеют большого значения. Тот, кто не пережил этого горя, никогда не поймет, как можно радоваться дождю или снегу.
Теперь, встречаясь, дети не ругаются, ничего между собой не делят. Максим понимает, что завтра может случиться непоправимое. Он готов отдать все игрушки, лишь бы брат был доволен. Когда первый раз после применения гормонов мы приехали домой, увидев сильно поправившегося и лысого Ярослава, который не мог ходить, у Максима случилась истерика. В течение дня он не мог смотреть на брата, пока не привык. И то, с уговорами, что все пройдет, что волосы вырастут, он опять похудеет, и будет бегать. Сейчас Максим живет у бабушки с дедушкой, которые помогают нам, чтобы хватало на лекарства и проезд из Могилева в Бобруйск (а ездим мы 2 раза в неделю). Муж практически всегда в поездках, работает он дальнобойщиком. Дом, в котором живем с родителями, старый и ветхий. Когда с мужем поженились, дом хотела забрать школа для младших классов, дабы старшие дети не обижали малышей, а жильцам дать квартиры. Между домом и школой 5 м. Полдома расселили, а остальным, в том числе и нам, жилья не хватило. Школе с расширением отказали. Через 5 лет домом заинтересовались предприниматели, но цена была заоблачная, и все отказывались. Мы решили не ждать, а стать на очередь на строительство квартиры. В 2008 году полдома, откуда уже были выселены люди, купил человек, а нам сказал не делать ремонт, так как он планирует купить нашу половину. Мы стали опять ждать, в надежде получить 3-х комнатную квартиру. Ведь ждали же 9 лет и ещё немного подождем. Но случилось несчастье — человека убили. Стройку заморозили, что будет дальше — никто не знает. Дом сырой, сколько не топи, все равно холодно. С лейкозом жить в таком доме невозможно. Очередь на строительство подошла, ждать и жить здесь уже нельзя, страшно заразиться грибком. При нас двое деток заразились, лечение длится по полгода. Мужу одному не вытянуть строительство и покупку лекарств для Ярослава. Да и старшему сыну хочется дать хорошее образование. Максим ходит к двум репетиторам, учит три иностранных языка. Покупаем много книг, учебных пособий. Машинки, игрушки уже некуда складывать, но так хочется сделать детям приятно, видеть их счастливыми. Максим ходит уже 2-й год в бассейн, занимается танцами, для этого тоже нужны деньги.
Ярослав в больнице научился собирать рисунки из пазлов. Приезжая домой, мы идем выбирать новую картинку, каждый раз количество пазлов увеличивается. Рисуем, лепим, вырезаем зверушек, в общем, развлекаемся, насколько позволяет больница.
Я думала два месяца — писать вам или нет. Денег на лечение надо все больше и больше. К основному лечению много дополнительных препаратов. Каждую неделю «то понос, то золотуха». Я понимаю, что наша болезнь, наверное, не самая страшная, что есть дети, которым ваша помощь нужна больше, чем нам. Больница предоставляет нам отечественные лекарства, но от импортных меньше побочных действий. Поэтому, если вы нам откажете, то у нас есть возможность выздороветь, хотя очень хочется лечить сына качественными медикаментами и не делать выбор между лекарствами и новыми увлечениями детей.
Заранее благодарна.
Письмо-обращение (ноябрь 2010)
Здравствуйте, сотрудники фонда «Шанс».
Пишет вам мама Ярослава. Вот уж год, как мы живём с диагнозом острый лимфобластный лейкоз. Спасибо вам за оказанную помощь. Благодаря вам мы лечимся импортными лекарствами. Сейчас Ярослав в стадии ремиссии. После того, как мы начали принимать импортные медикаменты, Ярослав не лежал в больнице. А это много значит. Тяжело объяснить ребёнку, почему опять надо ставить капельницы, пить кучу таблеток, делать уколы, брать кровь из вен, которых нет, из пальцев, которые исколоты. И каждый раз врать, что сейчас не будет больно.
Гемоглобин Ярослава ни разу не упал с тех пор. Не было нейтропении, тромбоцепении и всяких других страхов. Не передать словами, какое счастье увидеть хорошие результаты анализов и после инъекции Метотрексата уехать домой. Для завершения лечения нам не хватает 800 евро. Анализы улучшились, и доза лекарств увеличилась. Я боюсь переходить на отечественные аналоги.
Летом посетили зоосад, цирк. Эмоции зашкаливали. Были на рыбалке, катались на теплоходе, позволили себе такую роскошь, как купание в озере. Болезнь болезнью, а подарить детям счастливое детство хочется. С сентября сынок три раза в неделю ходит на кружок рисования. По вторникам флористика, лепка, разные поделки. Собираем листья, каштаны, ракушки, насушили цветов, мха и всякой всячины. Зимой будет чем заняться. Летом купили велосипед, до сих пор не можем у Ярослава его забрать. Откуда на гормонах берёт силы для езды, не знаю. Ведь таким детям и ходить-то тяжело. Подражая брату, Ярославушка делает уроки — учит звуки, пишет в прописях, делая всё старательно, не заходя за линии.
Каждый новый день — это отвоёванный день.
Мы вместе пройдём этот путь и победим. Ведь иначе и быть не может.
С уважением,
Мама Максима и Ярослава Янковец.
